|
Астонъ 1904 г, страницы XX - XXXII Астонъ 1904 г, страницы XX - XXXII
В рамках изучения первых переводов на русский язык литературы о Японии вообще и японской поэзии в частности необходимо полностью опубликовать труд Астона в переводе Мендрина. Ранее был приведен лишь конспект http://stihi.ru/2009/12/14/214. Теперь постараюсь восполнить пробелы конспекта. Временно новые части книги будут публиковаться отдельно. Интересные страницы, вероятно, XX - XXV.
Игорь Шевченко
В. Г. Астонъ.
Исторiя
японской литературы.
Переводъ с англiйскаго
Слушателя Восточного Института, Подъесаула
В. Мендрина
Подъ редакцiей и. д. Профессора Е. Спальвина
ВЛАДИВОСТОКЪ.
Паровая типо-лит. газ. «Дальнiй Востокъ».
1904.
--------------------------------------------------------------------------------
Понятно, что, какъ знаки идеописательные, китайскiе iероглифы при самомъ начале своего возникновенiя должны были быть живописными изображенiями видимыхъ конкретныхъ предметовъ, точно также, какъ и египетскiе iepoглифы. И действительно, мы видимъ, что, напримеръ, китайскiй iepoглифъ «луна» есть рисованное изображенiе луны; iepoглифъ «солнце» напоминаетъ фигуру солнца; iepoглифъ «гора» есть наглядное изображенie
- - - - - - - - - - - - - -
– XX –
горы и т. д. Но китайскiе iероглифы и египетскiе iероглифы пошли разными путями. Египетскiе iероглифы такъ и остались на степени наглядно живописныхъ изображенiй конкретныхъ предметовъ, тогда какъ китайскiе iероглифы скоро вышли изъ этой стадiи своего cуществованiя. Само собою понятно, что способъ писанiя изобразительно живописующими знаками есть способъ крайне несовершенный; но это фаза, чрезъ которую прошло все человечество, съ тою только разницею, что одна часть его своевременно отрешилась отъ него, а другая, именно народы Дальняго Востока, такъ и остались при немъ. Причины возникновенiя изобразительно-живописнаго способа писанiя кроются, вероятно, въ желанiи человека запечатлеть какимъ-нибудь условнымъ знакомъ видимое имъ во вне, желанiемъ, возникающимъ уже въ тотъ paннiй перiодъ умственной жизни человека, когда онъ еще не владеетъ силой анализа, достаточной для того, чтобы разобраться въ звукахъ собственной речи, разложивъ ее на рядъ отличныхъ другъ oтъ друга основныхъ звуковъ, которые можно изобразить какого угодно начертанiя условными, несложными знаками. Очевидно, при такомъ положенiи остается прибегнуть только къ рисованiю видимыхъ предметовъ, рисованiю, конечно, грубому, условному, намекающему только на рисуемый предметъ. Следующiй за рисовальнымъ способомъ писанiя есть способъ фонетическiй, заключающiйся въ изображенiи несложнымъ условнымъ знакомъ каждаго отдельнаго основного звука нашей речи, что даетъ въ результате фонетическую азбуку, которая, какъ говорятъ, впервые придумана была финикiянами и преемственно перешла къ другимъ народамъ, варiируясь, разумеется, въ особую разновидность у каждаго народа. На Дальнемъ Востоке такая же фонетическая азбука изобретена была для своего языка японцами и корейцами и уживается теперь у нихъ рядомъ съ заимствованнымъ изъ Китая iероглифическимъ письмомъ. Что касается китайцевъ, то у нихъ фонетическiй способъ писанiя и азбука совершенно отсутствуютъ. Но они не остались безусловно верными и изобразительно-живописному способу писанiя. Да это и немыслимо было. Запасъ понятiй накоплялся гораздо быстрее, чемъ можно было создавать дли нихъ условно-живописныя изображенiя, и помимо этого еще появились понятiя неизобразимыя, какъ напримеръ, понятiя абстрактныя. Если iероглифъ, изображающiй приблизительно рисункомъ гору, былъ понятенъ всемъ, кто виделъ когда-либо гору, то какой можно было придумать рисунокъ, положимъ, для понятiя: совесть,—такой, который самъ собою быль бы понятенъ для всехъ, испытывающихъ ощущенiе совести? Возникла потребность въ другомъ
- - - - - - - - - - - - - -
– XXI –
способе пиcaнiя, именно фонетическомъ, и китайцы понимали это, но дело перехода къ новому способу писанiя не получило у нихъ надлежащаго развитiя и не отлилось въ форму созданiя фонетической азбуки. Неуменье ли разложить свою речь на отдельные основные звуки, бедность ли ихъ языка звуковыми комплексами, ведущая къ смешенiю однозвучныхъ, но разнаго значенiя, словъ, просто ли рутина, великiй тормазъ человеческихъ делъ, налагающiй свое всесильное veto часто на лучшiе стремленiя человека, были причинами этого, но какъ бы тамъ ни было, китайцы не отрешились отъ своихъ iероглифовъ и скомбинировали оба способа вместе самымъ курьезнымъ и нелепымъ образомъ, наложивъ этимъ сами на себя иго, которое тормозило, тормозитъ и будетъ еще тормозить ходъ нацiональнаго развитiя. Это относится также и къ ихъ ученикамъ по этой части: японцамъ и корейцамъ, и можетъ быть наглядно наблюдаемо, хоть въ той же Японiи, интеллигенцiя которой отличается въ общемъ поразительнымъ невежествомъ, благодаря тому, что тратить слишкомъ мнoго силъ и времени на изученiе этихъ затейливыхъ изобретенiй досужаго ума,— iероглифовъ.
Этотъ новый процессъ созданiя знаковъ письменности заключался приблизительно въ следующемъ:—Для каждаго новаго понятiя, выражаемаго темъ или инымъ звуковымъ комплексомъ, придумывался новый iepoглифъ, назначенiемъ котораго было уже не изображенiе формы предмета или аллегорическое изображенiе наглядно-понятнымъ начертанiемъ идеи понятiя, а звукописанiе даннаго комплекса, т. е. звукописанiе всего слова, подобно тому, какъ наша буква имеетъ целью звукописать отдельный основной звукъ нашей речи. Новые iероглифы создавались не произвольной комбинацiей чертъ, а составлялись путемъ комбинацiи простейшихъ, наглядно—понятныхъ изобразительныхъ, т. е. фигуро-изобразителыныхъ и идео-изобразительныхъ, iepoглифовъ, причемъ преследовалась своя тенденцiя. Хотя создававшiеся такимъ образомъ iероглифы имели главной своей целью быть звукописателями слова, однако, не упускалась при составленiи ихъ изъ виду и идея понятiя и отношенie даннаго звукового комплекса къ чтенiю основныхъ ieроглифовъ, долженствовавшихъ служить составными частями новаго. Это все-таки послужило во благо, иначе при составленiи iероглифовъ произвольной комбинацiей чертъ китайская письменность действительно представляла бы собой безсмысленную тарабарщину, разобраться въ которой не было бы решительно никакой возможности. Такимъ образомъ, съ принятiемъ элемента звукописательности iepoглифы распались на две совершенно обособленныхъ группы, iероглифы основные, которые, не
- - - - - - - - - - - - - -
– XXII –
утративъ своего собственнаго значенiя, чтенiя и, въ большинстве случаевъ, употребленiя, стали служить помимо этого основанiемъ для образованiя изъ нихъ другихъ iepoглифовъ, и iepoглифы производные, образуемые изъ первыхъ. Число первыхъ невелико, по Васильеву такихъ iероглифовъ—1041, число вторыхъ можетъ быть доведено до
несколькихъ тысячъ. Синологи придерживаются деленiя iероглифовъ на 6 катeгopiй:
1-я, изобразительная: жи1)—солнце;
2-я, указательная: шанъ—верхъ, вepxнiй (начертанiемъ выражаетъ идею);
3-я, идеографическая: минъ—светлый (составныя части—«солнце» и «луна»—даютъ понятiе о значенiи:—солнце (жи) и луна (юэ) даютъ светъ);
4-я, видоизмененная: гао—светлый (солнце надъ деревомъ), яо—темный (солнце подъ деревомъ);
5-я, заимствованная: бэнь—корень дерева, а метонимически—начало (меняется значенiе или чтенiе);
6-я, фонетическая: янъ—море, океанъ (одна составная часть даетъ чтенiе,—это есть фонетическiй элементъ, другая даетъ значенiе и служитъ т. н. ключевымъ указателемъ; въ данномъ случае янъ—овца, баранъ—есть фонетическая часть, дающая чтенiе, а шуй—вода—служитъ ключемъ, давая значенiе) 2). Это деленie на категорiи не имееть значенiя для нашихъ целей, да кроме того и само по себе оно является только следованiемъ теорiи китайскихъ ученыхъ, не обоснованной строго научно и заключающей въ себе элементы произвольности, такъ что мы можемъ спокойно оставить его въ стороне 3).
Отношенiе производныхъ iероглифовъ къ основнымъ выражалось въ томъ, что для составленiя производныхъ основные, какъ составныя части первыхъ, брались не произвольно съ темъ, чтобы вновь созданному iероглифу навязать совершенно насильно чтенiе и значенiе, а подбирались по возможности такъ, чтобы ихъ чтенiе и значенiе, идея ихъ, находились въ известномъ соответствiи съ такими же данными того понятiя, для котораго создавался iероглифъ. Это, конечно, не всегда удавалось, какъ следуетъ, и не редко вело къ натяжкамъ, но тенденцiя эта преследовалась по мере возможности, и проведенiе ея въ большинстве случаевъ было возможно. Возьмемъ для примера китайскiй iероглифъ «нань», которому соответствуетъ японское слово—кусуноки, и которое обозначаетъ камфорно-лавровое дерево. Его составныя части взяты не произвольно. Ключевой частью его служить «му» - дерево,
_________________________
1) Здесь указаны только китайскiя чтенiя.
2) П. Шмидтъ. Опытъ мандаринской грамматики.
3) Iероглифы первыхъ пяти категорiй распределяются въ обеихъ группахъ: основной и производной; iероглифы 6 катогорiи все пойдутъ въ производную группу.
- - - - - - - - - - - - - -
– XXIII –
и онa взята съ темъ, чтобы определить категорную принадлежность всего понятiя: другая изъ составныхъ частей, iepoглифъ «нань», взята какъ указатель чтенiя, какъ условный изобразитель того звукового комплекса, «нань», который присвоенъ понятiю
«камфорно-лавровое дерево». Но не для одного только чтeнiя: можно было бы взять любой изъ многихъ iероглифовъ съ чтенiемъ «нань», и любой изъ нихъ вполне годился бы въ качестве фонетической части, если бы при выборе iepoглифовъ не имелось въ виду взять такой изъ нихъ, который по своей идее наиболее соответствовалъ бы данному случаю. Въ данномъ случае изъ многихъ iepoглифовъ съ чтенiемъ «нань» взятъ iepoглифовъ «нань»— югъ. Этимъ указывается, что между понятiемъ югъ и понятiемъ камфорно-лавровое дерево есть какая-то связь, и действительно, какъ мы знаемъ, лавръ принадлежитъ къ южной породе деревьевъ. Въ результате получается такая комбинацiя: дерево+югъ = нань—лавръ (южное дерево). Это, конечно, довольно неопределенно: южныхъ деревьевъ много, но этотъ iepoглифъ присвоенъ только одной породе ихъ, именно понятiю—лавръ, точно также, какъ присвоенъ ему звуковый комплексъ-нань. Такимъ образомъ большинство iероглифовъ выражаетъ собою и звуковой комплексъ понятiя, къ которому прiуроченъ, и его идею, хотя бы отчасти и неопределенно; вотъ почему iероглифы суть идеописательные, или вернеe идео-звукописательные знаки письменности.
Iероглифы изъ Китая перешли въ Японiю, главнымъ образомъ, какъ фонетическiя изобразители японскихъ словъ, но темъ не менее идеоначертательное свойство ихъ не было упущено изъ вида, что и сказалось въ подгонке ихъ къ словамъ, аналогичнымъ по значенiю съ китайскими; такъ примеръ, для начертанiя янонскаго слова мидзу—вода брался iероглифъ, служащiй для начертанiя китайского слова: шуй—вода, а не iероглифъ, положимъ, изображающiй хо—огонь, или какой-нибудь иной; для начертанiя янонскаго слова: кусуноки—лавръ брался iepoглифъ нань, имеющiй то же значенiе и въ Китае, и т. д. Тождественность понятiй выразилась въ тождественности знаковъ, не безъ отступленiй, конечно. Надо еще заметить при этомъ, что китайскiе iероглифы перешли въ Японiю вместе со своими китайскими чтенiями, которыя существуютъ и употребляются и въ настоящея время наряду съ чтенiемъ чисто японскимъ.
Теперь мы подошли къ вопросу: что же собственно создали iepoглифы въ японской литературе особеннаго такого, чемъ могутъ восхищаться и наслаждатся японцы, и что въ то же время приводитъ въ
- - - - - - - - - - - - - -
– XXIV –
замешательство европейскаго читателя и въ переводе пропадаетъ для него совершенно. Oтветить на это можно коротко: iepoглифы даютъ два чтенiя—звуковое и глазами; они производятъ разомъ два эффекта слуховой и зрительный.
Для насъ, пишущихъ и читающихъ по строго фонетической системе, фигура, представляемая комбинацiей буквъ, не играетъ никакой роли; отъ этой комбинацiи мы воспринимаемъ только звуковой эффектъ, получаемъ звуковой комплексъ и тотчасъ же умозаключаемъ къ идее понятiя. Совсемъ не то у японцевъ и китайцевъ; они также воспринимаютъ, подобно намъ, звуковой эффектъ и умозаключаютъ къ идее понятiя, но помимо этого они воспринимаютъ еще зрительный эффектъ и отъ начертанiя iероглифа, отъ самой фигуры его умозаключаютъ къ той же идее. Для насъ возможны случаи, что буква, если она не совпадаетъ съ комплексомъ понятiя, или комбинацiи буквъ, представляющiя неизвестныя намъ понятiя, лишены значенiя,—для японца и китайца это невозможно. Мы можемь прочесть все слова свои, но не знать ихъ значенiя, не постигать даже приблизительно ихъ идеи, японецъ или китаецъ можетъ не прочесть своего iepoглифa, но безусловно постигнетъ, хотя бы приблизительно, его идею, определитъ, хотя отчасти, его значенiе. Для насъ слово, положимъ, лавръ, произнесенное или написанное, тогда только вызоветъ известную идею объ этомъ дереве, если мы хоть что-нибудь да знаемъ о немъ, въ противномъ случае это будетъ для насъ пустой лишенный смысла и значенiя звукъ. Слово кусуноки для японца, или нань для китайца, въ одномъ произношенiи только дастъ точно такiе же результаты, но iepoглифъ этого слова сейчасъ же вызоветъ некоторую идею даже у того изъ нихъ, кто совершенно незнакомъ съ понятiемъ лавръ; онъ, пожалуй, не сможетъ прочесть этого iероглифа, но усмотревъ его составныя части: дерево и югъ, онъ изъ самаго начертанiя составитъ себе идею комбинацiи понятiй: дерево и югъ, и съ достаточной вероятностью умозаключить къ идее понятiя какого-то южнаго дерева; если это и немного въ смысле определенiя точнаго значенiя iероглифа, то во всякомъ случае это—хоть что-нибудь.
Такимъ образомъ японскiй и китайскiй читатель, читая iepoглифическiй текстъ, пользуется двумя параллельными чтенiями разомъ: слуховымъ и зрительнымъ и, воспринимая разомъ звуковой и зрительный эффекты, онъ получаетъ отъ чтенiя въ общемъ больше, чемъ мы; онъ въ одно и то же время, и читаетъ, и какъ бы разсматриваетъ иллюстрацiи. И не редки случаи, что искусство писателя проявлялось въ умеломъ и остроумномъ подборе iероглифовъ, чтобы произвести удачные
- - - - - - - - - - - - - -
– XXV –
зрительные эффекты, доставлявшiе наслажденiе читателю. Если у насъ возможна игра словъ въ нашихъ текстахъ, то въ текстахъ iероглифическихъ возможна помимо этого еще игра идеоначертанiй. Это и есть именно то, что совершенно непонятно европейскому читателю, незнакомому съ iepoглифическими письменами, и что совершенно теряется при переводе такихъ пассажей.
Следующiй пассажъ, взятый мною изъ японской исторiи Нихонъ-гвайси (1837 г.), написанной Рай Санго, можетъ служить нагляднымъ примеромъ этой непереводимой игры идеоначертанiй:
Масасиге является въ местопребыванiе микадо.
«Какъ разъ въ то время микадо1) пребывалъ на горе Касаги. Накатоки и Токимасу2), узнавъ объ этомъ, повели воиновъ, желая напасть на него, но еще не прибыли. Микадо разослалъ повсюду указы, повелевая явиться на помощь ему въ опасности, но не было никого, кто отозвался бы на высочайшiй указъ. Микадо впалъ въ печаль. И вотъ онъ какъ-то видитъ сонъ: на югъ отъ Сисиндена1) стоитъ большое дерево, а внизу подъ деревомъ установлено пустое место. Приходятъ два мальчика и, заливаясь слезами, говорятъ, возглашая: «Подъ небомъ на земле негде поместить его величество,—одно это место и есть только.» Такъ говорятъ они4).
И вотъ, проснувшись, сталъ онъ размышлять: «По iероглифамъ, если дерево (ки) комбинируется съ югомъ (минами)5), то получается кусуноки (лавръ). Вероятно, есть человекъ по фамилiи Кусуноки, который, прiйдя и оказавъ мне помощь, прекратитъ бедствiя». Такъ онъ думалъ. Вследъ за этимъ, призвавъ горнаго монаха и вопрошая его, онъ сказалъ: «Разве есть где-нибудь витязь, человекъ по фамилiи Кусуноки?» Отвечая, сказалъ ему монахъ: «На юге отъ Конгодзанъ6) есть человекъ, котораго зовутъ Кусуноки Масасиге. Отецъ Масасиге какъ-то горевалъ о томъ, что у него нетъ детей, и после того, какъ онъ со своей женой совершилъ моленiе на Сигисан7), родился онъ. Детское его имя Тамонъ; выросши, онъ прославился
_____________________
1) Го-Дайго, отстаивавшiй императорскую власть отъ притязанiй cioгyнa.
2) Оба изъ фамилiи Ходзiо, приспешники cioгyнa Такаудзи, боровшагося съ микадо Го-Дайго.
3) Названiе зданiя во дворце въ Кiото.
4) Пассажъ этотъ заключаетъ въ себе намекъ на печальное, безвластное положенiе микадо въ государстве, фактическая власть въ которомъ находится въ рукахъ cioгyнa, оставившаго на долю императора одно только "пустое место" или пустой титулъ.
5) Во сне онъ видитъ дерево на югъ отъ Сисиндена.
6) Названiе горы въ провицiи Каваци.
7) Названiе горы въ провицiи Ямато.
- - - - - - - - - - - - - -
– XXVI –
гражданскими и военными доблестями. Однажды онъ усмирилъ возстанie; благодаря своимъ заслугамъ онъ сделался хiое-но-дзiо1)». Микадо сказалъ: «Это онъ». И призвавъ цюнагона2) Фудзивара Фудзифуса, повелелъ ему идти и позвать Масасиге.»
Думаю, что не приведи я въ этомъ переводе объясненiя iepoглифовъ, не предпошли ему некоторыхъ общiхъ замечанiй о iероглифахъ, онъ врядъ ли былъ бы понятенъ читателю; вся соль его была бы утрачена. И такихъ пассажей въ произведенiяхъ японской литературы не мало. Японцамъ они доставляютъ большое наслажденiе.
Таковы трудности перевода съ японскаго языка на какой-нибудь европейскiй. Однако, Астонъ блестяще справился въ большинстве случаевъ со всеми этими трудностями и написалъ серьезную и довольно подробную истopiю японской литературы, первое coчиненie такого рода на европейскомъ языке. Bcе цитированныя места этой книги представляютъ точныя и добросовестныя передачи японскихъ подлинниковъ. «За исключенiемъ одного или двухъ местъ», — говоритъ Астонъ въ своемъ предисловiи, — «все переводы произведенiй, упомянутыхъ въ этой книге, мои собственные». Не мало нужно было иметь знанiй, не мало нужно было положить труда и затратить энергiи, чтобы написать такую книгу, имея слишкомъ мало пособий и руководствъ, слишкомъ мало трудовъ предшественниковъ, какъ это видно изъ приложенной ниже библiографической заметки, чтобы опереться на нихъ. Все надо было сделать самому, самому надо было доискаться до всего, самому надо было перечитать всю объемистую японскую литературу, анализировать ее, отделить худое отъ хорошаго и всему отвести свое место. Вотъ что говоритъ Астонъ по этому поводу: «Историку японской литературы приходится положиться главнымъ образомъ на свои собственныя силы и работать, поскольку онъ можетъ, надъ непосредственнымъ разборомъ техъ произведенiй, которыя приговоръ потомства отметилъ, какъ достойныя вниманiя, съ целью выяснить ихъ характеръ и положенiе ихъ въ литературе и уловить, насколько это возможно, те идеи, которыя ихъ внушили.»
Испыталъ не мало затрудненiй и я при переводе книги Астона на pyccкiй языкъ. Трудности возникали главнымъ образомъ при переводе цитатъ изъ японскихъ оригиналовъ и состояли въ томъ, что мой переводъ былъ уже изъ вторыхъ рукъ, переводомъ на переводъ, или на более или менее свободную передачу янонскаго оригинала, между темъ надо было стараться сохранить и передать духъ этого японскаго ориги-
________________
1) Древнiй военный чинъ—изъ младшихъ офицеровъ.
2) Советникъ или министръ микадо.
- - - - - - - - - - - - - -
– XXVII –
нала, къ чему я неуклонно стремился, и что мне было действительно трудно при моемъ далеко несовершенномъ знанiи японскаго языка и жизни. По скольку мне это удалось, я, конечно, самъ не могу верно решить, но думаю, что хоть до некоторой степени все таки удалось.
Какъ бы тамъ ни было, но Астонъ написалъ хорошую книгу; я перевелъ ее, какъ умелъ. Но въ такомъ виде эта исторiя японской литературы была бы книгой только для японологовъ въ силу того, что въ ней масса именъ, названiй, терминовъ и вообще такого, справиться съ чемъ только подъ силу спецiалистамъ, изучившимъ или изучающимъ японскiй языкъ и жизнь, и что относительно всего этого матepiлa Астономъ почти не сделано поясненiй и замечанiй; для читателей же, незнакомыхъ ни съ языкомъ, ни съ жизнью, она была бы не совсемъ понятна, утратила бы интересъ, однимъ словомъ, для такихъ читателей она была бы только полъ-книгой. Книгой же и для нихъ она стала только после того, какъ профессоръ японскаго языка Восточнаго Института Е. Г. Спальвинъ взялъ на себя трудъ снабдить ее примечанiями и объясненiями. Все примечанiя и объясненiя основаны на японскихъ данныхъ. Справки наводились по японскимъ оригиналамъ произведенiй, японскимъ и европейскимъ ученымъ изследованiямъ, словарямъ и энциклопедiямъ. На основанiи этихъ же данныхъ исправлены имъ и те погрешности, которыя замечены у Астона. Однимъ словомъ, въ такомъ своемъ виде книга является въ полномъ, необходимомъ для нея снаряженiи.
Считаю нелишнимъ приложить библiографическую заметку Астона и его списокъ книгъ, полезныхъ изучающимъ японскiй языкъ. И изъ заметки, и изъ списка можно видеть, какъ небогата вообще европейская литература о Японiи и при какихъ тяжелыхъ условiяхъ приходится работать японологу, желающему разработать ту или иную область; впрочемъ литература о Японiи, съ каждомъ днемъ увеличивается и за самое последнее время обогатилась несколькими новыми ценными сочиненiями, особенно на немецкомъ языке. И заметка, и списокъ имеютъ, конечно, ценность главнымъ образомъ для спецiалиста японолога, указывая ему сочиненiя, которыми можно пользоваться. Къ сожаленiю, нетъ ни одного сочиненiя на русскомъ языке. Вотъ почему, повторяю, первой задачей нашей молодой японологiи должно быть стремленie къ тому, чтобы дать переводы всехъ лучшихъ сочиненiй о Японiи, какъ бы они спецiальны ни были. Тогда легче будетъ работать и надъ оригинальными своими сочиненiями, и самая работа, опираясь на труды уже потрудившихся на этомъ поприще, будетъ увереннее, безспорнее и ценнее.
- - - - - - - - - - - - - -
– XXVIII –
Съ своей стороны, я прилагаю iероглифическiй указатель всехъ встречающихся въ книге японскихъ словъ, именъ и названiй. Онъ, думаю, пригодится для изучающихъ японскiй языкъ и знакомыхъ съ его iероглифическими письменами. Для такихъ людей японское слово въ транскрипцiи не только лишено бываетъ сплошь и рядомъ смысла и значенiя, но часто просто-таки раздражаетъ. Является не только желанiе, но даже необходимость видеть это слово въ его настоящемъ виде, т. е. фигурно изображенное iероглифами. Что ни говорить, а при обращенiи съ этими образами-знаками невольно вырабатывается привычка читать глазами.
Не знаю, конечно, какъ будетъ принята эта книга, будетъ ли она читаться; но думаю, что она заслуживаетъ все-таки того, чтобы ее прочесть, уже хотя бы въ силу того, что она является первой и пока единственной книгой своего рода.
В. Мендринъ.
г. Владивостокъ,
15-го января 1904 г.
- - - - - - - - - - - - - -
– XXIX –
Библioграфическая заметка В. Г. Астона.
Въ отношенiи библiографiи авторъ настоящей книги не можетъ похвалиться темъ, что испытывалъ затрудненiя отъ избытка. Единственное изследованiе на всемъ обширномъ поле японской литературы, какое появилось только до сихъ поръ на какомъ-нибудь европейскомъ языке,—это статья сэра Е. Satow въ IX томе, стр. 551—565, Appleton's American Cyclopedia (New York, 1874 г.). Хотя и отличная сама но ceбе, она благодаря своей краткости, неразлучной съ такого рода изданiями, способна более возбудить, чемъ удовлетворить любопытство читателя. Она можетъ быть полезна тому, кто пожелалъ бы увеличить свои знанiя по вопросу о японской литературе, такъ какъ упоминаетъ множество названiй японскихъ книгъ, не нашедшихъ совершенно себе места на страницахъ этой книги.
Classical Poetry of the Japanese (1880 г.) В. Н. Chamberlain’a содержитъ въ ceбе переводы англiйскими стихами многихъ стихотворенiй изъ Маньосю и Кокинсю и избраннейшiя изъ драмъ Но и Кioгeнъ, а также приложенiе съ очень краткими бiографическими заметками о более древнихъ японскихъ поэтахъ. Подобное же сочиненiе Leon de Rosny имеется и на французскомъ языке.
Некоторыя интересныя заметки о народной литературе и сказкахъ Едоскаго перiода даетъ A. В. Mitford въ своемъ Tales of Old Japan (1871 г.)
Catalogue of Japanese and Chinese Pictures in the British Museum (1886 г.) W. Anderson'a касается японской литературы, поскольку она служитъ источникомъ вдохновенiя для художника.
Журналъ Transactions of the Asiatic Society of Japan содержитъ множество переводовъ и разборовъ японскихъ книгъ, сделанныхъ Сато, Чэмберленомъ и другими. Следуетъ также упомянуть о научныхъ вкладахъ д-ра Флоренца, труды котораго помещаются въ журнале Германскаго Азiатскаго Общества въ Японiи (Mitteilungen der Deutschen Gesellschaft fuer Natur-und Voelkerkunde Ostasiens).
- - - - - - - - - - - - - -
– XXX –
Кроме вышеуказанныхъ сочиненiй существуетъ еще на разныхъ европейскихъ языкахъ множество переводовъ съ японскаго, изданныхъ или отдельно или въ журналахъ и отчетахъ ученыхъ обществъ. Объ этихъ трудахъ можно сказать: «Sunt bona, sunt quaedam mediocria, sunt mala plura». Наиболее важные изъ нихъ упомянуты въ тексте настоящей книги, и надо думать, что неупоминанiе объ остальныхъ будетъ небольшой потерей. Tе, которые желали бы сделать въ этомъ направленiи дальнейшiя изследованiя, найдутъ пocoбie для этого въ обширномъ и полезномъ, хотя и не отличающемся особенною точностью сочиненiи Fr. von Wenckstern'a Bibliographie of the Japanese Empire (1895 г.). Въ этомъ отношенiи можетъ быть также полезенъ A Catalogu of Japanese Books and Manuscripts in the British Museum, соч. R. K. Douglas'a.
Труды самихъ японцевъ въ области исторiи ихъ литературы, конечно, имеютъ больше важности, чемъ что бы то ни было, написанное европейцами по этому поводу. Труды Мабуци и его великаго ученика Мотоори разобраны въ тексте этой книги; много было сделано также разными японскими издателями и комментаторами въ смысле разсеянiя мрака, которымъ даже для японца окружены многiя произведенiя древнейшихъ писателей. Однако, ничего, заслуживающего имя исторiи литературы, не появилось до 1890 года, когда Миками Сандзи и Такацу Кувасабуро, кандидаты словесности Токiоскаго университета, издали Нихонъ-бунгакуси—исторiю японской литературы, сочиненiе очень ценное въ области изследованiй о литературе въ Японiи. Критическiя сужденiя авторовъ не всегда пригодны для европейцевъ, но писатели эти съ успехомъ, ясно и методично установили выдающiеся факты исторiи своей литературы. Я съ удовольствiемъ признаю тотъ фактъ, что многимъ обязанъ этому сочиненiю.
Можно также упомянуть о Cioceцу-сико—исторiи фикцiи (1890 г.), написанной Секине Масанао.
Самая полезная библiографiя на японскомъ языке—это Гунcioициранъ (1801 г.), сочиненiе въ шести томахъ, принадлежащее Одзаки Macaiocи, а лучшимъ библiографическимъ словаремъ является Дай-Нихонъ-дзиммей-дзисiо(1886 г.), объемистое сочиненiе, принадлежащее несколькимъ авторамъ. Списокъ другихъ сочиненiй этого рода можно найти въ статье энциклопедiи Апплетона, о которой уже упоминалось.
За последнее время изданы монографiи Хакусеки, Сорай, Цикамацу и дpyгиxъ выдающихся писателей, и въ настоящее время много делается въ смысле переизданiя и снабженiя обьяснительными примечанiями памятниковъ древней литературы.
- - - - - - - - - - - - - -
– XXXI –
Издательская фирма Хакубункванъ въ Toкio отпечатала большую часть произведенiй фикцiи и драмы Едоскаго пepioда подъ общимъ названiемъ Тейкоку-бунко,— императорская (т. е. японская) библiотека. Какъ примеръ дешевизны книгъ въ Японiи, можно привести то, что каждый томъ этой cepiи, содержащiй въ cебе около тысячи страницъ in octavo, съ довольно порядочной печатью, на сносной бумаге и въ чистенькомъ переплете, продается приблизительно за 50 копеекъ.
_____________
- - - - - - - - - - - - - -
– XXXII –
С П И С О К Ъ
словарей, грамматикъ и другихъ книгъ, полезныхъ изучающимъ японскiй языкъ.
A Japanese-English and English-Japanese Dictionary, by J. C. Hepburn.
A Dictionary of Chinese Japanese Words, by S. H. Gubbins.
A Chinese-English Dictionary, by H. A. Giles.
Гiокухенъ—китайско-японскiе словари японскаго изданiя. Следующiе объяснительные словари на японскомъ языке:
Нихонъ-дайдзиринъ;
Генкай;
Нихонъ-дайдзисiо.
Первый изъ нихъ самый полный и отделанный. Однако, даже въ лучшихъ словаряхъ, японскихъ и иностранныхъ, многихъ словъ нельзя совсемъ найти.
A Grammar of the Japanese Written Language, by W. G. Aston.
A Grammar of the Japanese Spoken Language, by W. G. Aston.
A Handbook of Colloquial Japanese, by B. H. Chamberlain.
A Romanised Japanese Reader, by В. H. Chamberlain.
A Manual of Japanese Writing, by B. H. Chamberlain.
Japanese Chronological Tables, by E. M. S. (Sir Ernest Satow) или подобное же сочиненiе W. Bramson’a—также можно считать необходимыми.
_____________ Авторизируйтесь на сайте для того чтобы иметь возможность добавлять комментарии. |